Анжелика - Страница 205


К оглавлению

205

Высокая фигура подсудимого, который стоял у позорной скамьи, опершись на свои палки, качнулась. Жоффрей де Пейрак повернул к судьям свое бескровное лицо.

— Я невиновен!

Его голос прозвучал в мертвой тишине.

И тогда он продолжал спокойным, но глухим голосом:

— Господин барон де Массно де Пуйяк, я понимаю, что уже поздно заявлять о своей невиновности. Итак, я буду молчать. Но прежде чем уйти, я хочу публично заявить о своей признательности вам за ваше стремление добиться справедливости на процессе, где вас принудили быть председателем и навязали приговор. Как представитель старинного дворянского рода, я заверяю вас, что вы более достойны своего герба, чем те, кто вами правит.

Красное лицо президента тулузского парламента скривилось. Внезапно он закрыл ладонью глаза и крикнул на провансальском языке, который в зале могли понять только Анжелика и подсудимый.

— Прощай! Прощай, мой брат, прощай, земляк!

Глава 49

На улице была глубокая ночь, хотя уже чувствовалась близость рассвета. Падал снег, и ветер бросал его в лицо крупными хлопьями. Скользя на плотном снегу, люди расходились из Дворца правосудия. На дверцах карет покачивались фонари.

***

Анжелика одиноко брела по темным улица Парижа. Когда она выходила из Дворца правосудия, толпа оттеснила ее от монахини.

Она машинально направилась в сторону Тампля, ни о чем не думая, желая только одного: скорее вернуться в свою комнату и склониться над колыбелью Флоримона.

Сколько времени она шла так, спотыкаясь?.. Улицы были пустынны. В такую непогоду даже бродяги попрятались в свои норы. Из кабаков тоже не доносилось почти ни звука — ночь кончалась, и пьяницы, которые так и не добрались до дому, храпели под столами или изливали свою душу какой-нибудь дремлющей девице. Снег окутал город зловещей тишиной.

Только приближаясь к крепостной стене Тампля, Анжелика вспомнила, что ворота в это время должны быть на запоре. Но она услышала бой часов на башне собора Назаретской богоматери и сосчитала пять глухих ударов. Через час ворота откроют. Она перешла через подъемный мост и спряталась под сводом патерны. Лицо ее было мокрым от таявшего снега. К счастью, удобное монашеское одеяние из толстой шерсти, которое состояло из нескольких юбок, плотный чепец с широкими отворотами и накидка с капюшоном защищали ее от холода. Но ноги у нее совсем заледенели.

Ребенок под сердцем шевелился. Анжелика положила руки на живот и с неожиданной яростью стиснула его. Почему этот ребенок так упорно стремится жить, в то время как Жоффрей должен умереть?..

В этот момент зыбкая снежная завеса словно прорвалась, и какое-то чудовище, тяжело дыша, прыгнуло под своды потерны.

Когда прошел первый испуг, она узнала Сорбонну.

Положив лапы ей на плечи, собака шершавым языком лизала ее лицо.

Анжелика гладила ее, вглядываясь в темноту, где все так же продолжали свой танец густые снежные хлопья. Сорбонна — это Дегре. Сейчас появится Дегре, а с ним — надежда. Он что-нибудь придумает. Он скажет, что еще нужно сделать, чтобы спасти Жоффрея.

Она услышала шаги молодого человека на деревянном мосту. Осторожно оглядываясь, он направлялся к ней.

— Вы здесь? — шепотом спросил он.

— Да.

Дегре подошел. Она почти не видела его, но, когда он говорил, чувствовала его дыхание, и запах табака мучительно напоминал ей Жоффрея.

— Они пытались схватить меня, когда я выходил из Дворца правосудия, но Сорбонна задушила одного из них, и мне удалось удрать. Сорбонна нашла ваш след и привела меня сюда. Теперь вы должны исчезнуть. Вы меня поняли? Забудьте свое имя, прекратите все хлопоты, все дела. Иначе в одно прекрасное утро вас вытащат из Сены, как отца Кирше, и ваш сын останется круглым сиротой. Я предвидел возможность такого печального конца. У ворот Сен-Мартен меня ждет лошадь. Через несколько часов я буду уже далеко.

Анжелика вцепилась в рукав его мокрого плаща. Зубы ее стучали.

— Вы не уедете?.. Вы не бросите меня?..

Обхватив руками тонкие запястья Анжелики, Дегре оторвал от себя ее судорожно сжатые пальцы.

— Ради вас я поставил на карту все и все потерял, кроме собственной шкуры.

— Скажите… Скажите мне, что еще могу я сделать для своего мужа?

— Единственное, что вы можете сделать для него…

Дегре поколебался, но тут же торопливо продолжил:

— Пойдите к палачу и дайте ему тридцать экю, чтобы он его задушил… до костра. Ваш муж хотя бы не будет мучиться. Вот, возьмите тридцать экю.

Анжелика почувствовала, что он вложил ей в руку кошелек. Не сказав больше ни слова, Дегре ушел. Сорбонна пошла было за своим хозяином, но вернулась к Анжелике и преданно заглянула ей в лицо. Дегре свистнул. Сорбонна навострила уши и одним прыжком исчезла в ночи.

Глава 50

Мэтр Обен, палач, жил на площади Позорного столба, у рыбного рынка. Он должен был жить только там и нигде больше. С незапамятных времен эта деталь всегда оговаривалась в документах о назначении на должность парижского палача. Все лавки и ларьки на площади принадлежали ему, и он сдавал их в аренду мелким торговцам. Мало того, он еще имел право взимать в свою пользу с каждого лотка на рынке горсть свежих овощей или зерна, речную или морскую рыбину, охапку сена.

И если торговки рыбой были королевами рынка, то палач — его тайным и ненавистным властелином.

Анжелика отправилась к палачу, когда немного стемнело. Ее повел юный Кордо. Даже в такой поздний час около рынка было еще довольно людно. Пройдя Гончарную и Сырную улицы. Анжелика попала в этот своеобразный квартал, наполненный гортанными криками рыночных торговок, которые славились своими красными физиономиями и живописным языком и представляли здесь привилегированное сословие. В канавах собаки грызлись из-за отбросов. То и дело улицы перегораживали тележки с сеном и дровами. Воздух был насыщен запахом моря, который шел от прилавков рыбного рынка.

205